Я... не знаю, что сюда еще можно добавить. Всё говорит само за себя. Это идеал. Сказка. Мечта...
05.03.2011 в 00:18
Пишет Vertu_dragon:Название: МаксоГамство или с Их стороны.
Фэндом: Соционика.
Автор: Vertu_dragon
Бета: нет.
Размер: мини.
Жанр: даже и не знаю..
Персонажи: Максим\Гамлет.
Саммари: .Джи навеял идею, дал мотивацию. Собственная синестезичность дала материал. Все это под музыку Флёр - Жертва.
От автора:Получилось то, что получилось, особенно в свете того, что в соционике я дуб, учтите это. И да, я тут не при чем! ) Писалось на едином дыхании.
воскуритьЧто видят, когда смотрят на Максима? Уверенность, четкость, стабильность. Всё чисто, всё выглажено, кажется, даже лицо – вечно спокойное, чуть отстраненное, безразличное. Не человек – машина. Калькулятор. Часть системы, один из шарниров, один из шестеренок. И ему это нравится, знать своё место, поддерживать систему. Чёткость движений, рационализм, ничего лишнего. Сколько вешать в граммах? Знать мелочи, детали, примечать их, составлять графики, отслеживать тенденцию. И знать, знать сколько этих чертовых граммов.
«Что видит Максим, когда смотрит на людей? Когда смотрит за окно? В его глазах – бесчувственность? На его скулах – вечная равнина и каменные долины? В его плечах, груди, осанке – точно ли человек?»
Он считает, выдает результаты. Четкие ответы. План, инструкция, система. Сила в движении, походке, уверенность в голосе, сталь, точность, непоколебимость. Конгломерат всего логичного, что есть в мире. Пугает. Отталкивает. Подчиняет.
Люди косятся, боятся, вешают ярлык «робот», обвиняют в бесчувственности, в непробиваемости… Во всем, чем угодно, лишь бы оградить себя от мысли, что и это создание может чувствовать. Что оно – такое же живое, как и они сами. Оправдываются, сжимаются. А он все так же смотрит равнодушно. Непробиваем.
******
Что видят люди, когда смотрят на Гамлета? Пучок трагичности, сотканный их тонких нитей ощущений, эмоций, предчувствий, тревожного дрожания в темноте. Этот странный клубок вечно требует внимания, норовит залезть во все щели, успеть всюду, он появляется везде вовремя, как чует, что его снова вспоминают… Требовательная гадина, вечно зазнающаяся и сующая свое творчество в руки. Гамлет там, где есть главная роль.
Страна ангста и чувств. Это театр, это трагедия, его накал страстей увлекает и кажется, что гибнешь вместе с ним. У тебя никто не умер, так какого черта ты плачешь? Почему?
Скиталец, с маской, с тысячами масок и костюмов. Эксцентризм и вальяжность, мистика и загадочность. Такой не останется в тени, его запомнят, его аура заполнит все вокруг, его будут помнить. Он готов на всё, он не труслив, он до отчаяния, до боли в горле, до треска стекла, до трещин в сердце будет искать, взывать, изливаться… Безликой толпе, этим куклам, он растерзает себя, он станет жертвой во имя вечности. Лишь бы не кануть в небытие.
Вечно ищущий что-то, какие-то ответы. Зачем они тебе, дурак? Вечно с надрывом в груди, выискивающий в толпе кого-то, с надеждой, такой отчаянной, с такой острой. Кажется, он может сделать любое чувство предельным, трагичным, довести его до пика агонии, растопить, утопить в себе, в своих бездонных пучинах, погрузить любого в неведомый мир, показать агнонию и вознести к Небесам, явить Рай страждущему…
«Но стойте, вот он идет. На лице беспокойство или таинственная маска искателя, познавшего Истину? Он приближается. Что? Что ждать в следующий момент? Взрыва вулкана или простого приветствия, сдобренного изрядной долей иронии? Никто не знает и его бояться, его презирают. Показушник, эгоист, лицемер и зазнавшаяся блоха»
А он идет; что в его мыслях? В этих глубоких глазах? Бездна, целый мир.
******
Максим входит в полутемный коридор, тишина его встречает приветливым жестом. Он снимает ботинки, ставит их рядом, выравнивает. Затем пиджак, вешалка, шкаф. Выдох. Слышит шаги, крадущиеся, еле слышные, но быстрые. Движение воздуха рядом, и на плечи ложатся знакомые руки.
- Экономишь свет? Похвально.
Руки скользят по спине, чуть надавливая ногтями. Глубокое дыхание у самого уха, горячее, близкое.
Максим расстегивает замок на часах, ловко снимает их и оставляет немыми наблюдателями на тумбочке. Сегодня они тоже знают сколько нужно отсчитать драгоценного времени. Знакомые руки уже ухватились за галстук, но не для того, что бы освободить Макса от хватки системы… не для того, что бы он мог выдохнуть… А что бы еще больше распалить, разжечь, пробудить и вытащить наружу чувства, ощущения, реакцию, страсть, желания. Он, чьи руки это делают, всё знает об этом педантичном человеке. Он не верит никому, потому что слишком параноидален. Подумать только, что правду о Максе может знать только он, он, чьи чувства высмеивают чаще, чем его, Макса, педантичность.
Он знает об этом и это заводит. Он – единственный в мире Макса. Он – особенный, он – один из миллиона, и больше никто. Он – не король, это глупая ответственность перед кем-то, обязанность что-то делать и властвовать. Он – вольная душа, но кто-то, кто имеет реальный вес, он – принц, чей конь верней и надежней всех остальных. Он – Гамлет.
Он может сжимать кисти Макса, он может кусать ему шею, стоя здесь в темном коридоре, чувствуя запах его работы, его офиса, он может прижиматься сзади, чувствовать горячее тело и собственный жар. Он может всё для этого человека. Для этого драгоценного человека, не машины, не калькулятора, не таблицы и, упаси вас сказать при нем такую ересь, робота.
Частое дыхание в шею, ухо. Всё сбивчевей и страстней. Да, определенно, он собирается это сделать. Он не боится его, даже дразнит. Его наглость не знает границ, он прижимается, нарушает все границы, все нормы и вторгается бесцеремонно, как будто он особенный… наглец, его определенно нужно поставить на место. С благодарностью и щедростью. По справедливости. По всем правилам. Максим разворачивается, перхватывает чужие кисти, что даже не пытаются сдерживать его волю. На губах мелькает усмешка. В его – надменность, в чужой – предвкушение, вызов.
Каков наглец.
Припереть к стенке, дать ощутить эту силу, показать кто здесь доминирует, кто диктует правила. Кто зверь, которого раздразнили.
Сам напросился.
Максим буквально вжимает этого самоизбранного принца в стенку, слышит, как тот резко выдыхает, сглатывает, когда он медленно заводит его руки над головой. Он тоже умеет быть резким и умеет не дразнить, он умеет наказывать укусами. Пусть дразнят дети, а взрослые будут учить и показывать как надо. Сильнее сжать кисти, навалиться телом, что бы убедиться, что его тело не врет. Что этот жар – из-за него. Только так верить, только так проверять. И Гамлет ни разу не лгал ему. Этот огонь в его доме никогда не гас, этот наглец играл с ним, но всегда давал, что требовали. Правду и только правду. Под присягой рецепторов и нейронов. Тело не врет, организм – система, она не может лгать, её не обойти, она – истинна. И этот принц – самая совершенная система, правдивая и преданная. Остальное можно простить.
О, этот суровый натиск! Давай, покажи свою власть, надави еще сильней, что бы стало трудно дышать, что бы сердце билось как птица в клетке, что бы было больнее. Невозможно больше терпеть муки души в этом одиночестве, в этой темноте и в этой тишине. Так пусть же тело скажет, что душа не одинока в своей боли и терзаниях. пусть лучше тело, пусть лучше ты, чем этот мир, эта тоска и отчаяние. Забвение…
Твой невозмутимый вид, о, эти губы в усмешке… За такое можно и умереть, знаете ли. Игра на грани? Нет, еще нет. Можно и посопротивляться, ты еще не крут для меня достаточно. Ты еще не тот скакун, который будет носить меня по прериям наших общих фантазий. Завоюй мое королевство, отбери всю власть, она бренна…
И этот наглец требовательно пихает его от себя, скрывается в потемках? На ходу, в едином порыве сорвать галстук, но не успеть снять, потому что оказаться в новых путах объятий, что тотчас закончатся, оказаться на полу, сваленным подлым толчком. Новая комната не светлей коридора, холодный пол из ламината, сегодня чистый, как обычно. Пластинка к пластинке, ровный и гладкий. Добротно клал ведь, своими руками. Значит не подведет, значит на нашей стороне. И это бодрит, придает сил. Рывком попытаться встать и встретиться с чужой рукой, что пихнет назад, что схватит за этот чертов галстук, даром, что от дорогой марки. Сейчас только помеха.
Гамлет коварно улыбается, и его улыбку видно в свете фар проезжающей машины. Ткань в его руке как тряпка матадора – это вызов, это прямое вторжение. «Ну же, не жалей меня…» - говорит натяжение. «Я не боюсь»
Выжидание. Это сражение без слов, даже без движений. Гамлет нависает, он бросил вызов и ждет. Он тоже пришел показать силу, и его сила в том, что он не боится, он не будет убегать, он всё стерпит, он всё простит, любую жестокость над его телом, этим бренным и драгоценным сосудом чувственной души. Он тоже много чего стоит, он не слабак, не попугай… Его глаза просят дать ему то, за чем они оба здесь оказались, на этом блестящем полу, бесчувственном, деревянном, искусственном.
Максим наносит разящий удар, не смертельный, но показательный, искусный и точный. Ранить только для виду, поразить своей силой, но не нанести ущерб. Припугнуть, что бы им восхитились, его мастерством. Ему ведь так не хватает этого. Он не тот, кем можно помыкать, у него есть гордость не меньше, чем у этого принца, что сейчас стоял над ним. Рывок, удар, и он победитель. Внимательно всматривается в эти глаза, ищет в них и… находит. Наглец повержен и побежден, он больше не нависает над ним, он под его гнетом и силой, под его превосходством. Этот смельчак, выскочив вдруг, осмелев теперь под его контролем и все отныне будет как хочет он. Больше не будет попыток вырваться, больше никаких внезапных толчков. Он знает это, он всё проверил в предыдущие разы. Он знает и тем не менее… он в предвкушении? Почему?
Господи, откуда этот иррациональный вопрос, совсем ведь неважно. То, что разгорается внутри гораздо захватывающей пространных вопросов в пустоту. Пускай этим займется в следующий раз Гамлет, а ему даст готовый и точный ответ.
Он в предвкушении. И будет пить эту страсть сколько захочет.
Он повержен, он в сетях этого серьезного на вид человека. Он в надежном месте и теперь можно расслабиться. Можно не бояться себя, можно не бояться вопросов, Максим всё знает, у него всё точно и всё известно. Он сделает всё как надо, можно расслабиться и довериться. Пусть он делает что захочет, он всё простит ему и позволит. И даже даст всего себя в качестве платы. Гамлет беден на деньги, он платит собой, своей драгоценной душой. Макс богат, но не потому что зарабатывает кучу бумажек, а потому что Гамлет гастролирует лучшими программами только у него.
URL записи